С этими словами Саня весьма резво отвернул крепежные болты, сняв заплеванную им панель, под которой, помимо различных плат и прочего, имелась довольно вместительная ниша. Углубление предназначалось для закладки туда тротиловых шашек, чтобы в случае захвата можно было в одночасье свести на нет весь комплект аппаратуры. Вероятность подобной акции, со стороны пусть даже самого оголтелого милитариста, по мнению Сани, была крайне мала, сподвигнуть супостата на столь опрометчивый шаг могла лишь страсть к собирательству редких и курьезных вещей.
– Бек, где вторая шашка? – Саня несколько оторопело смотрел в абсолютно полое углубление.
– Нэ… я в шашки, нэт. В “очко” или, там, в нарды, это да… А шашки-шахматы, нэт, – печально покачал тот лукавой головой.
– Бек, ты мозги не е…и! Одну шашку мы с Геной на помойке взорвали. Помнишь, на День Конституции?
– Да, конэшно, – салут! – Тоджидин с готовностью закивал вихрастой, от этого еще более ассиметричной головой, – Мне тогда чешуя от картошек в глаза попала.
– Не чешуя, а кожура…, – машинально поправил его Саня, мысленно раздосадованный тем, что не пропил обе шашки еще до того, как они были уложены внутрь блока, – Ну, а вторая?
Бек неопределенно двинул плечами, явно не расположенный продолжать беседу.
– Свинья ты, Бек! И будь я этим, как бишь, фундаментальным исламистом, то есть исламским фундаменталистом, я бы уже только по этой причине с тобой разговаривать не стал. Ты мне вот только одно скажи, от того места где ты ее “зашхерил”, до машины хоть 100 метров будет?
– Ну, зачем ты…
– А затем, что хочу кушать, спать и какать со спокойной душой. А зная, что у Тоджидина Турсумбаевича, чучмека гребаного, где-то в загашнике есть 300-граммовая тротиловая шашка, я уже этого делать не смогу… Запоры да бессонницы одолеют.
– Да зачем ты так…
– А затем, что ты, придурок, уже один раз чуть “коробку” со всеми потрохами не утопил. Забыл?
Безучастно сидевший до этого Майкл нервно хихикнул, вспомнив эту не самую веселую историю.
В тот день, или ночь, Беку вздумалось постирать робу. Справедливости ради стоит отметить, на то была достаточно веская причина. Накануне здорово штормило, и поэтому Тоджидин не смог отказать себе в удовольствии заблевать весь подол. Как-то так получилось, что на протяжении всего похода на корабле с мылом было очень хреново, а точнее, вообще никак. Его просто не было. То ли забыли погрузить, то ли скоренько пропили в небольшой временной промежуток с момента загрузки и до отхода. Тем не менее, хитророжий Тоджидин исхитрился разжиться куском хозяйственного мыла. Вот только было оно какого-то неестественного цвета, как, в прочем, и все имевшее непосредственное отношение к Военно-Морскому флоту. Поэтому особого внимания никто не обратил. Бек, видимо, несколько утомившись от хлопот, решил прилечь покурить. С тем и уснул, держа мыльный брусок на груди, как поминальную свечу. Засыпая, он аккуратно вставил в невесть откуда взявшееся отверстие в торце бруска недокуренную сигарету. Эдак минут через 10 к Сане зашел приятель – взрывотехник стрельнуть покурить. Олег адресовал его к спящему Беку, точнее, к бекову окурку, торчащему из мыла.
Приятель выдернул окурок, затем отошел в противоположный от Бека угол каюты. Сев на корточки, он, ломая спички, прикурил. Курил он, почему-то огоньком внутрь ладони, странно при этом поглядывая на спящего Тоджидина. Докурив, как-то по-особенному тщательно заплевал окурок и в кулаке донес до иллюминатора.
– Откуда это у него? – приятель кивком указал на мыло.
– А, хрен его знает, припер откуда-то робу стирать, – рассеянно ответил Саня. Все его помыслы в тот момент были заняты тем обстоятельством, что какая-то скотина вырвала из рукописи два листа. Уже почти час он пытался сосредоточиться и вспомнить, кто из его гребаных сотоварищей в ближайшие два-три часа ходил в гальюн. Приятель топтался на месте и отчего-то не уходил.
Подождав, пока Саня поднимет на него страдальческие глаза, он сказал:
– Ты бы забрал у него эту х-ню.
– Да на хрена мне его мыло, потом воплей не оберешься.
– Этим “мылом” наш сраный БДК можно в шесть секунд уложить на грунт…
– Не понял…
– Это “пластид” – взрывчатка. Очень сильная штука…
– Ну, сука…
Саня, подойдя к Беку, взял его правой рукой за горло. Некоторое время пришлось переждать, пока заходивший ходуном Бек несколько пообмякнет. Когда он затих, Саня чуть ослабил хватку – проверить, не придуряется ли. Вроде все было нормально – Тоджидин навзрыд хватал воздух и закатывал налитые кровью глаза. Теперь можно было спокойно подойти к иллюминатору и опустить за борт злосчастное “мыло”.
Бек машинально тронул кадык, застенчиво зыркнул из-под вороненой челки, после чего буркнул:
– Нэту тут шашки.
– Ну, а позволь полюбопытствовать, куда она делась? – осведомился Саня.
Бек молчал, пялясь в нестерпимо вонявший жженой изоляцией кондиционер.
– Куда дел шашку, пидор!? – свистящим шепотом переспросил Саня, нависая над скукоженным Беком.
– Да, а вы с Майклом горючку с “Урала” вчера пропили…
– Так ты ж, сука, вместе с нами, – аж поперхнулся праведным негодованием правдолюбец Майкл.
Посрамленный Бек еще более ссутулился над смрадным прибором.
– Слушай, Майкл, а мы солярку со второго “Урала” тоже, того…
– Скорее всего.
Саня не без труда припомнил давешнего вертлявого африканца, на замызганном “Лендровере”.
– Слушай, Майкл, он хоть не УНИТчик?
– Да хрен его знает – у него на роже не написано, автомат наш – АКС – будем считать, что “свой”.
– А больше мы ему ничего такого не втерли? – деликатно осведомился Саня, коротко кивнув в сторону монотонно гудевшей аппаратуры спецсвязи.
– Да ну, ты че, – засучил руками Майкл.
– А ты, морда урючья, ничего тому черномазому не спихнул? – с деланной свирепостью ухватил Тоджидина за отворот засаленной робы Саня. – Ты ведь, каналья, нашу могучую Родину за понюшку марихуаны продать готов.
Немного подождав, он выпустил из руки отворот и вполголоса добавил:
– И ведь хрен поделишься…
– Да что там не поделится, “пузырь” и то не поставит. – солидно подтвердил Майкл.
– Ладно, будем считать это тостом, – Саня достал спрятанную внутри радиостанции пол-литровую бутылку спирта.
– Да вы че? – вдруг неожиданно разобиделся Тоджидин, – Сам же сказал, в негра из автомата целиться, пока вы с Майклом солярку сливаете.
Майкл с Саней оторопело переглянулись.
– Майкл, ну ладно я – человек несобранный, безответственный, но ты-то куда смотрел. Ведь если что, Бек бы нас с тобой первыми уложил, а нигер, скорее всего, уехал бы со всей нашей соляркой. Да еще твой дембельский альбом прихватил бы.
Саню в который раз позабавила согласованность всех действий, предшествовавших грядущей попойке. Не было сделано ни одного лишнего или суматошного движения. В остальном же, особенно, когда дело касалось отправления каких-либо казенных надобностей, неизменно начиналась разного рода бестолковщина.
На стол, точнее один из аппаратных блоков, собрали в считанные секунды. Бек из какого-то лишь ему ведомого закоулка выкатил две абсолютно одинаковые по виду консервные банки – с водой и тушенкой. Не глядя на маркировку, он в одной пробил штык-ножом две небольшие дырки, другую вспорол лихим круговым движением. На все про все у него ушло не более 30 секунд. Закончив, он отер лезвие штык-ножа полой висевшей над импровизированной столом форменной мичманской тужурки и выжидательно уставился на Олега. Майкл в это время выудил из приспособленной под пепельницу консервной банки с пяток полновесных окурков и тщательно полой все той же тужурки протер облупленную эмалированную кружку.
Олег, в свою очередь, бережно достал поллитровку спирта. Прежде чем водрузить ее в центр стола, он не преминул до блеска начистить ее рукавом опять таки мичманской одежки.
– Как здесь и стояла, – удовлетворенно отметил Майкл, откровенно любуясь преломлявшимся сквозь бутылку огоньками индикаторных лампочек и светодиодов.
Плеснув по метке (коей являлся запекшийся на внутренней стороне ободок от чифиря), Олег вручил кружку Беку. Бек одним глотком закинул в луженную глотку почти треть пол-литровой кружки. После чего настежь распахнув раскосые глаза, впился в банку с водой. В это время снаружи послышался треск ломаемых веток и раздираемой маскировочной сетки. Все трое одновременно подались к дальнему простенку меж стойками, где обычно сваливали всякое тряпье: автоматы, “лифчики” с боекомплектами и прочее. Оружия не было, – все три “калаша” остались во второй машине.
– А кстати сказать, кто сегодня на “боевом”? – с деланным равнодушием осведомился Саня, кивая на дверь.
Боевое дежурство подразумевало сутки затворничества в чреве стреноженного бетонными блоками БТРа. Его башенный пулемет контролировал единственное уязвимое место – вход на поляну. С какой-либо другой стороны подойти было невозможно, поскольку по периметру было наставлено в несколько слоев дикое количество мин и “растяжек”. По причине весьма теплого климата БТР полностью не остывал даже ночью, а днем от него можно было чуть ли не прикуривать. Посему более десяти-пятнадцати минут в нем, как правило, не засиживались.
– Так, дай прикину, – наморщил чумазое лицо Майкл, – Третьего дня, как бы дежурил Бек, давеча как бы я… Стало быть, сегодня ты!
Саня как-то сразу поскучнел и насупился.
– Блят, – задумчиво произнес Бек, сплевывая кровь с распоротой банкой губы.
– Ну че, вываливаем? – мрачно спросил Олег, вслушиваясь в рокот урчащего за стеной “кунга” движка.
– Давай, – кивнул Майкл, беря в руку внутрь прижатым к запястью клинком штык-нож. То же самое проделал и Бек с саперной лопатой.
Олег тоскливо осмотрел внезапно ставший еще более тесным отсек. Ни хрена подходящего. Хотя…
Рывком содрав с горловины замызганной тужурки на удивление свежий, прямо-таки крахмальный подворотничок пропитал его спиртом и заткнул им горлышко бутылки, после чего отер о робу вспотевшие ладони. Майкл моментально чиркнул вонючей бензиновой зажигалкой, и подворотничок пыхнул бездымным анемичным пламенем.
– Ты влево, Бек вправо, я тоже влево – постарайся откатиться.
Саня кивнул, снял очки и переложил бутыль в правую руку.
– Давай!
Майкл пинком отворил заскорузлую дверцу “кунга”, и Саня, стремглав, эдаким “калачиком” вывалился в образовавшийся проем. Уже будучи вровень с дюралевым косяком, плавно переходящим в притолоку, приметил копошащийся у входа на поляну архаичного вида броневичок виданный до этого, разве что в фильмах про войну. Рухнув на карачки, Саня услышал, как грохнула о задний борт “кунга” распахнутая Майкловым “прогаром” дверка – значит, на все про все – не более секунды. Теперь влево, главное – затычку не задуть.
С какой-то мартышечьей, впрочем, весьма уместной в здешних широтах, сноровкой, прижимая к себе бутыль и отчаянно коряча колени, Саня, кувыркнувшись, оказался за левым колесом лицом к вражьему БЭТэру – то бишь, в аккурат на позиции.
В момент кувырка ему припомнилось, как это водится при подобных раскладах, сценка из “мирских” времен, смежная с нынешней по внешним жанровым признакам.
